Семён Данилюк - Константинов крест [сборник]
— Само собой, — подтвердил, слегка запнувшись, Полосухин.
Они выбрались из здания аэропорта и подкатили багаж к автостоянке, где Полосухин притормозил каталку возле юркого «рено».
При виде малолитражки Анна Игоревна недоуменно фыркнула.
— По-твоему, это уровень приема? — уела она мужа. — Что теперь скажешь?
— То же, что и в Москве перед вылетом. Не стоит, если едешь на неделю, тащить пять чемоданов тряпок. По чемодану на день — всё-таки перебор.
— У тебя всегда я виновата, — насупилась Анна Игоревна.
— Я же предупреждала из Москвы, что понадобится большая машина, — выговорила она Полосухину, усаживаясь на переднее пассажирское сидение.
Полосухин и впрямь выглядел смущенным.
— В последнюю минуту сломался джип, — соврал он. — Пришлось ехать на своей.
Полосухин чувствовал себя скверно. Проклятье бедности. Привычка экономить на всем въелась до печенок и теперь может выйти боком. Он скосился на гостей. Да нет, вроде, по счастью, не заподозрили.
Полностью вещи в багажник не вместились. Один, самый большой чемодан втиснули в салон, так что Дубицкому пришлось примоститься боком, поджав ноги.
— Мы не опоздаем на сафари? — Анна Игоревна постучала по золотым часикам, то ли напоминая о времени, то ли демонстрируя дорогущую модель. — Спрашиваю, потому что с организацией у вас, похоже, проблемы.
— Успеем, — заверил, трогаясь с места, Полосухин.
На самом деле они сильно запаздывали. Потому Полосухин гнал от Йоханнесбурга, не считаясь с дорожными знаками. Стоял погожий январский денек. Горячее солнце лупило в лобовое стекло, изношенный кондиционер в салоне жужжал, потрескивая. Шоссе мягко перекатывало с холма на холм. Внезапно за поворотом в солнечных лучах что-то блеснуло.
— Не полицейский ли радар? — предположил Дубицкий.
Зыркнув на спидометр, Полосухин запоздало ударил по тормозам.
— Господи! Сделай так, чтоб это оказался негр, — пробормотал он.
Анатолий Павлович понимающе засмеялся.
После падения режима апартеида Южная Африка совершенно переменилась. Негры, дотоле затюканные, бесправные, заполонили стены колледжей, вузов, элитных учреждений. И прежде всего, хлынули в закрытые сферы, составлявшие гордость страны: в полицию и медицину. То есть туда, где, по мнению чернокожего населения, можно было заработать хорошие деньги. «Заработать» понималось как возможность брать взятки. Результат не замедлил сказаться. Медицина, прославленная во времена Кристиана Барнарда, стремительно деградировала. Полиция ЮАР, по уровню неподкупности превосходившая знаменитых английских бобби, с появлением чернокожих полицейских откатилась во вторую сотню.
«Лишь бы негр», — заклинали автонарушители, завидев полицейскую машину. «Лишь бы не негр», — молились по дороге в больницу.
Взращенный в СССР в духе интернационализма, Дубицкий стал замечать в себе ростки расизма. Гнобил себя за это.
Но в начале девяностых в России повторилось то же самое. Перестроечная пена выбросила на поверхность неприметных прежде людей, не привычных к тяжкому труду, но желающих всего и сразу. И эти новые принялись взахлеб расхапывать нажитое другими и проталкиваться на «доходные» места. Расизм оказался ни при чем. Люмпен любого цвета кожи вел себя одинаково.
Машина взлетела на следующий пригорок, и у Полосухина отлегло, — полицеских на дороге не оказалось. Зато внизу под ними сочным букетом полыхал на солнце развлекательный центр Сан-Сити. Стилизованные под замки корпуса едва проглядывали меж свезенной со всего света буйной тропической растительностью.
«Ренушка» рванула с холма. Крики попугаев и птичий клекот ворвались в салон.
— Может, завернем на пару дней? — Анна Игоревна ткнула пальчиком в сторону въездных ворот. Но безотказный обычно муж напоминающе постучал по барсетке с авиабилетами, — времени на Сан-Сити не оставалось. Кое-как удалось урвать сутки на сафари. А уже на следующий день он должен вылететь в Москву, чтоб успеть в Центробанк, на совещание по кредитной политике.
Не въезжая на территорию комплекса, машина свернула и, будто по серпантину, покатила под уклон вдоль витой, чугунного литья ограды. Через полкилометра спуска дорога вильнула вправо и, прорезав пышные кусты кипарисов, уперлась в деревянный шлагбаум. Праздничное буйство красок исчезло как не бывало. Впереди, сколько видел взгляд, простиралось выгоревшее плато с редкими низкими деревцами на пожухлой, вытоптанной траве.
Анатолий Павлович с наслаждением втянул ноздрями новые запахи.
— Вот это и есть савана! — сообщил он жене. Та разочарованно кивнула, с сожалением скосившись на кипарисы.
Впрочем, через секунду внимание ее переключилось.
Перед шлагбаумом стоял помятый, облупленный джип чероки — с брезентовой крышей, с покоцанными боковыми стеклами. Внутри, навалившись на руль, дремал негр-водитель. Может, оттого джип показался Анатолию Павловичу потрепанным штурмовиком, застывшим перед очередным боевым вылетом.
— Мы что, дальше на этом убоище поедем? — уничижительно обратилась Анна Игоревна к Полосухину. — Где остальные машины?
Других машин не было. Зато слева, за мелким кустарником, открылось хлипкое дощатое помещеньице, живо напоминавшее дачные времянки советских шестидесятых. На крылечке крупная негритянка, обильная плоть которой выпирала из-под блузки, оживленно беседовала с девчушкой с облупленным носиком и выгоревшими на солнце русыми волосами. Беседа выглядела миролюбивой, но небезопасной для девушки, стоявшей на ступеньку ниже. Темпераментная негритянка горой нависала над хрупкой собеседницей. Казалось, еще движение, и могучие груди ее водрузятся на девичьи плечики и подломят их.
Впрочем, несмотря на оживленную артикуляцию, голосов их не было слышно. Все звуки с легкостью забивал заливистый, с привизгом голос, разносившийся от края поляны. Высоченный курчавый парень с грузной, пошедшей вширь фигурой, разговаривал сразу по двум мобильникам. Похоже, он проводил селекторное совещание, потому что по очереди подносил телефоны к уху, выговаривал абоненту, а другой, свободной в этот момент трубкой, решительно рубил воздух.
— Мне всё едино, как вы это сделаете!.. — объявил он во всеуслышание. — Что ж, что директор департамента?! Банковские директора тоже не по воздуху летают. Где-то живут. С кем-то общаются. Узнай фамилию. Заплати людям, выйди на домашний адрес, вотрись в доверие. Жену какую-нибудь зачуханную соблазни, наконец! Не умеешь, так просто подкарауль у подъезда да бухнись на колени. Так, мол, и так, родненький благодетель! Губят на корню хорошее дело… — он поднес ко рту одновременно оба аппарата. — Кто бил себя в грудь, что в банке всё схвачено? Вот теперь и отрабатывайте, обормоты! Или я вас обоих обработаю так, что мало не покажется. Бабло получать было не внапряг… Мне нужен этот кредит, а как вы его выбьете, — ваши проблемы!
